Саратовская (Краснодарский край)

Станица Псекупская основана в 1864 году. В апреле-мае прибыло 228 семей первопоселенцев из старых черноморских станиц (слобод): Батуринской, Новоджерелиевской, Переясловской, Тимошовской, Старовеличковской, Поповичевской, Староджерелиевской, Старотитаровской, Елизаветинской, Марьянской, Пашковской, линейной станицы Темижбекской и села Янкивка Васильковского уезда Киевской губернии. Станица была названа по реке Псекупс.

На месте станицы до 1863 года, а именно под холмом, названном позже Татарська Могила, стоял аул черкесов-абадзехов Бэкан (в переводе - "много родов"). По некоторым источникам на месте центра был черкесо-гайский аул, называвшийся адыгами Джяурхабль ("село неверных"). Но это селение,как и четыре других черкесо-гайских, в 1848 году убежали на левый берег Кубани к устью Урупа и основали село Армавир (с 1920 года - город). Поскольку развалины турлучных хат очень скоро, в течение 10-12 лет сравниваются с землёй,то пришедшие в 1864 году казаки не могли знать об этом селении. Черкесо-гаями (вернее было бы "хаями") называли эту этническую группу казаки и русские источники,а черкесы их именовали "ермылхэр". Это армяне, в силу исторических причин покинувшие родину, а, возможно, Крым или Подолию,поселившиеся среди черкесо-адыгов до принятия этими ислама в XVII-XVIII веках. К середине XIX века они полностью утратили родной язык,обычаи и практически религию и почти полностью очеркесились. От адыгов их отличал более высокий уровень развития ремёсел и пристрасть к довольно успешной торговле. С приходом России на Кавказ, они начали совмещать разъездную торговлю со сбором разведданных в пользу России, что и явилось причиной враждебного отношения к ним черкесов. Напротив, развалины Бэкана ещё были явственны, поэтому первопоселенцы назвали гору Татарской. Татарами ранее казаки прозывали всех кавказских мусульман.

Весной 1867 года край посетил великий князь Михаил Николаевич,который высказал недовольство "черкесскими названиями наших казачьих станиц". Ряд станиц переименовали, причём мотивация новых наименований до сих никому не ясна. Так Псекупская стала Саратовской, не имея никакого отношения ни к Саратову, ни к губернии. До 1918-1919 годов станица носила первое имя. До 1920-х годов в ней проживали практически потомки первопоселенцев. В конце XIX века в станицу были поселены только 4 семьи казаков: Гнедые, Самуси, Гладковы и Жовтенко. Иногородних, т. е. неказаков было очень мало: Ермолаевы, Клименко и др.

В 1901-1903 годах под руководством лихтенштейнского подданного Иоганна Бека за счёт станичной и областной казны построены двухклассное училище, Свято-Никольская церковь и арочный клёпаный мост через реку Псекупс. Местное население, состоявшее подавляюще из украиноязычных казаков и таких же неказаков-иногородних, занималось малотоварным земледелием и животноводством. На продажу в город(так в станице называли только Екатеринодар)вывозили сено,строевой и топливный лес, сухофрукты, некоторые продукты животноводства, в первую очередь овцеводства - шерсть, смушки и брынзу. В целом население было самообеспечено продовольствием - зерна, овощей, картофеля, мяса, молока хватало для пропитания,но для продажи почти не было.

В начале XX-го века в юрту станицы Бакинской переселились греки-понтийцы и назвали свой хутор "Новосолёный" в память о прежнем поселении на Солёном ерике в 7 км от станицыцы Ключевой. Они поголовно занимались товарным табаководством на лесных полянах и корчовках. Впоследствии некоторые станичники переняли у них навыки и тоже начали выращивать и первично обрабатывать табак. Так, Кость (Константин) Крюк выкорчевал около 4 га в Нижнем лесу, построил сушилки, хату и довольно прибыльно вёл новое дело.

В 1914 году в станице Саратовской проживало 4 030 душ обоего пола. Это на 200 меньше,чем в соседней Бакинской и столько, сколько в Мартанской, но значительно больше, чем в других соседних станицах и местечке Горячий Ключ. С началом Первой Мировой войны местное население уходило из станицы на хутора и часто оставалось там даже на зиму. Среди основной массы казаков усилились антимонархистские тенденции и требования упразднить казачество как таковое из-за непосильного бремени службы и, особенно, подготвки к ней, что сильно тормозило рост товарного производста и развитие капиталистических отношений.

Обе революции 1917 года станичники восприняли настороженно и, скорее, как очередную "московську шеремицию", т. е. беспорядки, которые их не коснутся. Но отсидеться на хуторах не удалось - Кубань стала одной из основных арен гражданской войны. Станицы Саратовская, Пензенская, Ключевая, Кутаисская, Калужская, Новодмитриевская являлись базой Кубанской Рады в Закубанье. Эта организация поначалу стояла на позиции федеративного преобразования России, а затем - полной независимости.

Из-за враждебного отношения белогвардейцев к радовцам огромные массы были дезориентированы и не поддерживали никого, особенно первых. О дремучей беспринципности вождей белого движения говорит такой факт. Генерал А. Шкуро (настоящая фамилия Шкура), уроженец и казак Пашковской, в 1919 году устроил в родной станице погром - приказал повесить местных учителей, задержанных в районе хутора Семака (теперь - ТЭЦ) с украинскими учебниками, на площади устроил показательную порку атамана и всей его челяди да так, что многие вскоре скончалиь от побоев. В 1940-х годах этот отщепенец пошёл в услужение к немцам, а в конце войны пытался наладить контакт с Украинской Повстанческой Армией. Естественно, что такие личности не могли вызвать симпатии у народа, и чем дальше, тем больше казаки и тем более иногородние поддерживали сперва Раду, а позже Советы.

В 1920 году в Саратовской установилась советская власть. Большинство жителей отнеслось к ней лояльно, но, опять же, настороженно-выжидательно. И не случайно - в 1922-1923 годах прокатилась первая волна репрессий, так называемое расказачивание, инициативу которого приписывают Якову Свердлову. Абсурдность такого определения и самих действий новой власти объясняются тем, что казачества как класса или сословия, уже не было и накануне репрессируемые сами добивались упразднения казачества - это с одной стороны, а с другой - если советская власть имела в виду этничность, то как быть с советским федерализмом и интернационализмом? По оценочным данным за эти два года было убито 150 станичников, в том числе пять последних атаманов, плоть от плоти, кровь от крови из народа: уравновешенный Аврам Карагод, вспыльчивый, но отходчивый, скромный и работящий Яков Компаниец, любитель садоводства, бедный и многодетный Кузьма Селюта (Селютин), красивый, статный и рассудительный Фёдор Чернявский, доброжелательный и всегда веривший в добро Фёдор Кропивка.

Однако, благодаря жизнеустремлённости людей и НЭПу, к 1926-1927 годам хозяйство было восстанвлено, а благосостояние, по воспоминаниям старожилов, превысило предреволюционный период. В 1926 году была проведена всесоюзная перепись населения считающаяся самой объективной в России и СССР до 1979 года.

В Госархиве Краснодарского края есть переписные листы по Пензенской станице, из которых явствует, что 96% населения родным языком имели, как записано, "малор.", что следует понимать как малорусский или украинский. Косвенно можно судить, что такие показатели были и в Саратовской. В школах проводилась украинизация или "коренизация", начатая в крае в 1916 году, которая большинством населения воспринималась одобрительно или безразлично.

До конца 1928 года многие станичники продолжали жить преимущественно на хуторах, особенно летом.Хозяйство было полностью восстановлено,численость населения,очевидно, достигла дореволюционных четырёх тысяч, но в зиму 1928-1929 годов началась самая чёрная полоса в истории станицы. В январе - феврале была проведена так называемая "добровольная" коллективизация, выразившаяся в обобществлении почти всей частной собственности:скота,орудий производства, хозпостроек и т. п. Поверивших в добровольность и не вступивших в колхозы (их в Саратовской поначалу было 5), вскоре заклеймили позорным прозвищем "куркуль" или "кулак", забрали всё имущество и отправили в ссылку, обычно на Северный Урал. Правда, эти "кулаки" часто имели одни штаны, которые в будни одевали наизнанку, а в праздники - налицо.

В апреле комсомольские активисты сожгли красавицу-церковь Святого Николая. Зарево было хорошо видно в Пензенской, и это станичники восприняли как плохое предзнаменование. Ещё бы - в конце весны пензенцам объявили, что всвязи с отводом земель под Саратовский полигон, почти вся станица за исключением южной околицы подлежит выселению. Предусмотрительности государства можно позавидовать - как раз завершилась коллективизация, которая в Пензенской была проведена с особой изощрённостью и непоколебимостью. Теперь ободранных "до канцура" пензенцев разгоняли, издевательски выплачивая компенсации не за строения, а за ... плодовые деревья.

Официально считается, что жителей Пензенской (около 2,6 тысяч душ) сселили в Саратовскую. Но это не так. По воспоминаниям уроженцев, колхоз вместе с богатыми переехал в Ильскую, а "босота" разбежалась по всему свету, но самые большие группы оказались в Калужской и Саратовской. Оценочно в Саратовскую прибыло около 100 семей или 450 душ пензенцев. Это семейства: Грищенко, Галаты, Панасенко, Скоробагатые, Зарицкие, Головко, Роззявило, Покотило, Момоты и др.

Пензенские переселенцы с самого начала ничем не отличались от саратовцев,поэтому они быстро слились с ними в одну массу.Это было самое большое одновременное подселение в Саратовскую за всю её историю.Под шум коллективизации довольно значительная часть станичников смогла уйти в города, главным образом, Краснодар. Более грамотные, приспособленные, эти горожане-вчерашние селяне, приезжая на родину, уговаривали родственников также перебраться в город, где было вдоволь работы, выше уровень жизни и, самое главное, не было и не предвиделось репрессий. Но большинство саратовцев были консервативны и негибки и не хотели срываться с родного места.

Кроме станицы Пензенской с территории полигона были сселёны все хутора: Гриднев, Брызгалов, Гукова, Сорок Хат, Ермурацкого, Армянский и др. Хутора Сорок Хат, Ермурацкого и Прицепиловка (ныне хутор Псекупс в Адыгее) были населены преимущественно молдаванами, которые занимались грубошёрстно-молочным овцеводством. У Ермурацкого был дом и в станице на улице Базарной (с 1968 года - Школьная). Это был зажиточный, грамотный человек, говоривший по-русски в отличие от подавляющего числа молдаван, которые в качестве lingua franco во всю пользовались украинско-кубанским.

Его сын был первым секретарём саратовской комсомольской ячейки. Возможно, у комсомольцев на счету было много всяких дел, но в памяти станичников к 1960-1970-м годам осталось только три: хамское поведение во время службы Божьей у церкви, сожжение её и изъятие последнего продовольствия с целью организации голодомора в 1933-м. Во время Богослужений они вокруг храма с криками и хохотом играли "в лэмкача" (пятнашки), при этом громко испуская ветры. Ещё более странным может показаться тот факт, что Ермурацкий с сыном в начале 1930-х годов сбежали в Бессарабию, т. е. боярскую Румынию. Там сын получил высшее образование, а после войны занимался научной и преподавательской деятельностью в Кишиневе. Дочери старого Ермурацкого остались в станице и спокойно жили.

В 1931 году из пяти сделали два колхоза. Граница проходила по нынешней улице Коммунаров: на юг от неё находился колхоз "Восьмое марта", а на север - "Парижская коммуна". Оба они были бедными хозяйствами, так как основная часть пахотных земель, притом чернозёмов, к тому времени была уже изъяеа у станицы под полигон. Хоть какую-то прибыль давали табаководство, садоводство и огородничество. В излучине Псекупса у самой станицы молдаванин по фамилии Тату, которого все "за глаза" прозывали Баркуц, успешно занимался овощевдством (колхоз "8-е Марта"). В память о нём и несмотря на то, что река здесь поменяла своё русло до неузнаваемости, этот куток до сих пор называют Баркуцив.

Кроме того овощи возделывали на правом берегу ерика Солёный. Здесь были насыпаны валы, поскольку местность часто подвергалась подтоплению и замоканию. С тех пор это урочище называется Валы. С целью осушения заплавленных угодий под Нихним лесом восьмомартовцы прокопали ров до излучины речки между Валами и Волошиным кутком, обсажав его полукультурными яблонями и грушами. Эти деревья растут до сих пор.

В 1932 году вновь усилились репрессии против так называемых кулаков. Арестовывали и высылали часто целыми семьями, а нередко забирали родителей, а детей сдавали в детдома или вообще оставляли на произвол судьбы. Как результат волюнтаристской политики Сталина, Кагановича, Молотова и других советских партийных и государственных деятелей и их ставленников на местах к осени 1932 года наметился нешуточный голод на Украине и Кубани, то есть там, где его определённо никогда не должно быть. Вдова В. И. Ленина Н. К. Крупская подвергла такую политику резкой критике, но её голос потонул в дребезге исполнительной сталинской свиты. В декабре 1932 года было принято постановление ВКП(б) о недостаточных мерах по хлебозаготовке на Украине и Северном Кавказе.

Примечательно, что в нём критиковалась "чрезмерная украинизация", а в Азово-Черноморском крае (Кубань и Дон) её было решено прекратить. Видимо,именно украинский язык был главным виновником неблагоприятных погодно-климатических условий и неуспеха колхозного строя. Сказано - сделано: украинские учебники сожгли, роптавших учителей репрессировали. С самого начала 1933 года по станице стали шнырять группы "хлебозаготовщиков" из двух-трёх комсомольцев и старшего оперуполномоченного.

Прочёсывали всю станицу подряд, прощупывая железными прутьями каждый закоулок и уголок в хате, ведь полы были глиняными. Часто, войдя в дом и увидев малых детей с миской дешёвого кандьора (похлёбки) или "свинячьей" (мелкой) картошки, активисты вырывали из детских рук это варево и высыпали в мешок. Куда могла пойти такая "добыча", кроме как на корм скоту или помойку? Смертность от голода началась в ноябре, но особых размеров достигла в конце января. С этого периода и по май включительно в Саратовской умирало 4-5 человек в день. Когда появилась зелень и ранние овощи, а также растелились немногие уцелевшие коровы, стало легче. Но и до конца 1933 года смертность превышала средний уровень - умирали от обострения хронических заболеваний вследствие недоедания.

Поскольку статистика того периода строго засекречена, о людских потерях от голода можно судить только по воспоминаниям свидетелей. По подсчётам с ноября 1932 по октябрь 1933-го умерло 700-800 саратовцев, то есть непосредственно от голодомора 600-700 человек. Это значительно больше, чем погибло станичников во Второй Мировой войне вместе с безвести пропавшими. При этом нужно отметить, что население Саратовской, как и всех предгорных поселений, пострадало меньше, чем степных, так как в пищу шли разные травы, коренья, рыба, моллюски и пр. Случаев людоедства в станице не было. Результатом голодомора стало сильное отчуждение местного коренного населения от власти и государства и паническая боязнь голодовки, сохранившаяся до наших дней и выражающаяся в создании излишних запасов продовольствия. В 1935 году Псекупс промыл перешеек в 500 м выше моста, в результате чего огромная петля, омывавшая Баркуцив куток, превратилась в старицу. В этом экологическом сдвиге был положительный момент - зона наводнений сместилась с района Холодного вниз.

На правобережье к этому времени ещё с начала века было 4 хутора: Дубины, Григория Карагода, Тита Василенко и Ермолаева Петра Шило. В те годы река здесь сильно не разливалась, но после 1935-го паводки стали сильнее, но настоящие потопы в этом месте начались с 1963 года, но об этом позже. У иногороднего Ермолаева были паровые мельница и маслобойня, экспроприированные советской властью и вскоре пришедшие в негодность. В 1919 году Тит (Тытко) Василенко, любитель садоводства, со своим малолетним сыном Иваном посадил целый ряд лип, из которых к нашему времени уцелела одна - у дома внука Тита и сына Ивана М. И. Василенко. Интересно отметить, что в доме Гр. Карагода живёт его правнучка Ирина, а на подворье Дубины - внучка Любовь.

В середине 1930-х годов колхозники Саратовской и соседних станиц с помощью арб, тачек, грабарок, кирок, т. е. почти вручную построили дорогу от развилки на Бакинскую и Черноморку до Ключевой. Ранее в местечко Горячий Ключ ездили и ходили через Холодный, Грушки, Филенкову гору. В 1968-1973 годах почти по следу этой дороги построили спрямляющий участок автомагистрали на Джубгу. Местных колхозников в эти же годы привлекали к строительству Тщикского и Шапсугского водохранилищ в Адыгее. Первое в 1974 году слилось с Краснодарским вдхранилищем, а второе десять лет назад спущено.

Зимой колхозников с гужевым транспортом привлекали на вывоз дубовых железнодорожных шпал в Краснодар, обещая при этом, что в этих местах скоро проложат ветку на Туапсе. Шпалы сплавляли и по Псекупсу. В 2010 году при спрямлении русла из старицы было извлечено 3 шпалы морёного дуба. Это значит, что сплав осуществлялся до 1935 года.

В 1934 году была создана Саратовская МТС. Колхозам приказали не сеять вручную, а в обязательном порядке ждать технику (сеялки). Весной 1935-го председатель колхоза "8-го Марта" Карагод и бригадир Нехуда решились ослушаться этого приказа, так как тяжёлые закубанские почвы бывают готовыми к посеву 2-3 дня и не более. Они вывели людей и сами вышли производить сев яровых вручную, за что вскоре ("за дискредитацию советской власти") были осуждены на 10 лет каждый. После этого люди окончательно убедились, что тупость и деспотизм новой власти безграничны, а исполнительный и заискивающий глупец - самая востребованная фигура. И всё же большинство колхозников не могли работать "по-новому". Люди с мотыгой, косой или вилами в руках трудились по старинке ине столько из страха, а сколько по сознанию.

Несмотря на постепенную механизацию земледелия, которая приносила несомненное облегчение, в Закубанье очень мало внимания уделялось изучению специфических особенностей почвенно-климатических условий. Здесь часто применялись те же агроприёмы, что и в северной части края. Это не способствовало повышению урожайности и сводило старания на нет. Хуже того, за 60 лет командно-административной агрокультуры почвы сильно ухудшились. В середине 1930-х годов в колхозах основной тягловой силой оставались быки (волы), а затем лошади. Но поголовье быков к 1940-му году сравнялось с конским с тенденцией на уменьшение, потому что волов на пахоте заменяли трактора. Нужно отметить, что на Кубани лошади пра-ктически никогда не использовались на пахоте,а лишь волы. Последняя пара быков досталась по наследству от колхоза "8 Марта" колхозузу имени Сталина, а затем Саратовскому табаксовхозу и дожила до 1958 года. Последним ездовым был Панкрат Иванович Дягиль, проживший 95 лет (1883-1978). А лошади служили совхозу почти до последних его дней.

В 1937 году местная школа стала десятилеткой, вторая была в Горячем Ключе (ныне СОШ №1). В этом же году были высланы в Казахстан почти все греки хутора Зллинского, который опять стали именовать Солёный. Главное обвинение - многие являлись турецкоподданными. К концу 1930-х годов в станице заметно оживилось жилищное строительство. Основной тип хат этого периода - турлучные, т. е. из столбов, плетней или жердей,обмазанных глино-соломенно-кизячной смесью. Эти дома явно уступали построенным до 1930-х годов и в конце XX-го века стали разрушаться быстрее сооружённых ранее.

К концу 1930-х годов колхозы мало-мальски обустроились. Так, например, "8 Марта" построило 3 фермы,табачные сушилки и казарму(сарай),конюшню и складские помещения возле правления на улице Базарной. Также были значительно расширены сады в излучинах Солёного и Псекупса. Первый называли Пэрхунив по основателю Сидору Перхуну, а второй Сэлютивськый по Кузьме Селюте. Были сады (садки) на приусадебных участках жителей. Возделывались следующие культуры (по распространённоси): слива, яблоня, вишня, груша, алыча, фундук, грецкий (волошский) орех, красная смородина, крыжовник (агрус), черешня. Виноград, айва (гдуля), абрикос (жэрдэля), персик, чёрная смородина, клубника только начали широкое распространение, а шелковицу и раньше не считали серьёзным деревом и сажали в основном на улицах. Почти в каждом дворе была калина, но к ней относились скорее как к лекарственному и традиционному растению. Саратовцы вплоть до 1980-х годов заготавливали много сухофруктов. Из них зимой варили основной десерт - озвар (компот), продавали и сдавали потребкооперации.

В 1939 году была введена нормировка рабочего дня, и колхозникам стало немного легче. Именно с этого года впоследствии был засчитан трудовой стаж. На вопросы, почему 10 лет - с 1929 по 1939 годы не учтены, чиновники в конце 1950-х годов отвечали, что тогда был ненормированный рабочий день, то есть, как хотели, так и работали. Люди на это отвечали, что день действительно был ненормированный в темноте выходили в поле, в темноте уходили. Попросту, народ в очередной раз обманули.

К 1941 году в жизни станичников наметилось несколько сдвигов в лучшую сторону. Один из них - увеличение поголовья скота и птицы в личных хозяйствах. Но тут пришла новая беда - война. О ней в Саратовской узнали очень рано, примерно в пол- шестого утра, так как рядом находился полигон. Вскоре райвоенкомат переехал из Горячего Ключа в станицу, поскольку именно Саратовская располагалась в центре района, была в то время самым крупным по населению пунктом и в ней дислоцировалась войсковая часть. Начался массовый призыв, и к августу практически все мужчины сарше 18-ти лет ушли на фронт. Пошли первые похоронки. Тут же в Сибирь (Красноярский край) выслали несколько семей "неблагонадёжных", которые потом благодарили Сталина за то, что он оградил их от ужасов войны. Летом 1942 года многих женщин и молодёжь привлекали к сооружению противотанковых рвов на подступах к Краснодару. Правда, это не помогло, и в середине августа фашисты захватили краевой центр и сразу же переправились через Кубань. В двадцатых числах немцы пришли в Саратовскую.

Рассказывая о периоде оккупации остановимся только на отдельных моментах, которые обычно не освещаются или ранее не были известны.

Первое. Оккупанты "не оправдали ожиданий" некоторых, если не многих, жителей и не распустили колхозы. Рассчёт немцев был верен - расформировав колхозы, они бы полностью уничтожили свою продовольственную базу. Ликвидацию колхозов немцы обещали на перспективу. Правда, при этом кичливо заявляли, что "великий фюрер" наделит их лучшими землями, а нынешние "кляйн киндер" потом будут на них "арбайтен". Один такой прорицатель погиб при отступлении и навечно остался в земле, которую так хотел. В 1942 году на огородах саратовцев и колхозных полях созрел неплохой урожай подсолнечника. Немцам понравились и масло, и семечки. Они в больших количествах посылали эти продукты на родину, но лузгать за 5 месяцев так и не научились. Жителям станицы тоже удалось сделать определённые запасы подсолнечника. Он к освобождению и весне следующего года остался в числе немногих продуктов, не отнятых оккупантами и не вывезенных ими "на фатерлянд".

Второе. Осмысливая воспоминания людей, переживших оккупацию, напрашивается вывод, что немецкая разведка часто"давала маху", особенно её аналитические службы. Немцы не осознавали, что в СССР в школах немецкий язык изучало большинство детей и поэтому уровень знания его был довольно высок. На первых порах офицеры безмятежно в присутствии детей и других местных жителей обсуждали планы, делились различной информацией и т. п. На картах, изданных абвером, значилась железная дорога из Краснодара на Туапсе, строительство которой завершилось в 1978 году. Очевидно, это был план строительства. Советская разведка таких ляпсусов не допускала.

Третье. Несмотря на то, что Кубань была одним из самых "обиженных" советской властью регионов, немцев здесь как освободителей и как они того желали не встречали. Во-первых, это были обыкновенные захватчики. Во-вторых, местное население являлось потомками запорожцев и других выходцев с востока Украины и помнило на историческом и генетическом уровнях те обиды, которые их предкам причинила Екатерина II, разгромив Сечь и раздав запоржские вольности (землевладения) немецким колонистам. Согласно расовой теории фашистов, местное население, относимое немцами преимущественно к украинцам, подлежало к 50%-ному истреблению за расовую неполноценность (русские и белорусы - на 75%). Но эта немецкая "милость" кубанцам не была известна и оценена. В целом, немцы вели себя чуть лучше, чем в ранее оккупированных районах, но на отношениях с населением это не отражалось.

Четвёртое. До ноября в станице вместе с немцами стояли словаки. Это обстоятельство несколько смягчало тяготы оккупации. Словакия, получившая независимость буквально из рук Германии после окончательного захвата Чехии (протекторат Богемия), вынуждена была волей-неволей петь и танцевать под немецкую губную гармонику. По разным данным эта страна выставила на восточный фронт от 50 до 65 тысяч солдат и офицеров. До войны в единой ещё Чехословакии были сильны позиции компартии, которая внушила народу, что СССР - процветающая страна. По сегодняшним воспоминаниям бывших военных-словаков, они глубоко разочаровались в коммунизме, когда вступили в СССР, осбенно после пересечения границы Западной и Восточной Украины и увидели бедность и убогость. Между значительной частью словаков сложилось убеждение, что такой бедный и измученный народ обижать нельзя. Стоя в Саратовской, они старались кривду свести до минимума. На кухне каждое утро намазывали детям по куску ельныбелого хлеба толстым слоем масла, затем сажали их на телеги и машины и катали. Словацкий врач в госпитале, который немцы разместили в школе, днём лечил своих, а ночью местных жителей и партизан. Правда, на кухне каждое утро забивали то корову, то телёнка, но в отличие от немцев они не забирали, а воровали. Немцы, увидев, что словаки не хотят воевать и вступают с местным населением в нежелательные контакты, убрали их в тыл.

Пятое - о случаях предательства. По воспоминаниям жителей, имели место два общеизвестных эпизода с выдачей партизан. Первый довольно загадочный, а второй более ясный и однозначный. Двадцативосьмилетняя местная жительница донесла немецким офицерам о пришедших на окраину станицы партизанах. Поднятые в ружьё фашисты перестреляли всю довольно большую группу. Сразу же после освобождения Саратовской она была осуждена на десять лет. В данном случае следует остановиться на личности предательницы. Женщина была нездорова как физически (глухая), так и душевно. Воспитанная в духе беспрекословного подчинения силе власти, неспособная принимать какие-либо самостоятельные решения, она всего-навсего проявила законопослушание. Вряд ли чего-то иного можно было ждать от людей низшего социального слоя, к тому же прошедших "школу послушания". При этом надо учесть неоднозначное отношение населения к партизанам. Наблюдая за этой женщиной в 1960-1970-е годы, по её поведению можно было подумать, что это старая большевичка. Никаких особых обид за исключением общих для всего населения (в Саратовском партизанском отряде было много представителей власти) ни у этой женщины, ни у её семьи не было, а сработала неосмысленная исполнительность, рабская запопадливость перед любым сильным. Насколько опасен такой тип людей не нужно много говорить.

Шестое, самое мерзкое, что вспоминают старожилы о войне - нередкие случаи мародёрства со стороны местных жителей по отношению к раненым и погибшим бойцам Советской Армии (да и немецкой тоже). Несмотря на существующее по сей день на Кубани стойкое убеждение, что с мёртвого и с кладбища нельзя ничего брать, а уж тем более снимать с живого немочного, находились люди наинизшей пробы, которые ради своей выгоды с лёгкостью преступали святое. В феврале-марте саратовцы собирали трупы погибших в районе Пензенской и часто спугивали группки местных-таки мародёрок, обчищавших карманы у мертвых, а нередко и раздевавших их. На возмущённую брань они ещё нагло огрызались. Несколько раз их били.

Но самое подлое преступление совершил местный житель из коренных-таки саратовцев-казаков, сняв шинель с беспомощного тяжелораненого молодого младшего лейтенанта. Автор этих строк позволит себе первое и последнее отступление - при написании этих строк потекли слёзы. После окончания войны чудом выживший офицер попал служить на Саратовский полигон и вскоре опознал своего обидчика. Доказывать ему долго не пришлось - шинель со скрытой фамилией владельца висела буквально на заборе. Мародёр был осуждён на длительный срок. Вызывает недоумение то, что это был единственный осуждённый за столь подлые деяния в станице. Видимо, у нас за слова могут посадить с куда большей расторопностью, чем за мародёрство. К сожалению.

30 января 1943 года станица была освобождена от немецко-фашистких оккупантов, а в марте начали возвращаться первые фронтовики. Обычно это были комиссованные после тяжёлых ранений и прошедшие лечение в госпиталях. Но на Кубани, а именно на так называемой Голубой Линии, бои продолжались до конца сентября, и нередки были налёты немецкой авиации. В одном из авиабоёв вблизи Саратовской сбил вражеский самолёт легендарный советский лётчик, будущий трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин. Тема войны насколько интересна, настолько трудна и отвественна и требует особого внимания. Добавим, что с фронтов не вернулось более 550 саратовцев (около 470 погибших и около 80 безвести пропавших). До основания был разрушен при отступлении в начале августа 1942 года советскими сапёрами красавец арочный мост.

После освобождения станица выглядела опустошённо - осталось мало птицы и скота, за исключением коз, которыми немцы, как и многие местные жители, брезговали. К 1946 году хозяйство было в основном восстановлено, хотя зачастую приходилось пахать быками, а нередко и коровами и сеять вручную. В 1947 году опять был голод, но вызван он был объективными причинами и не был столь ужасен, как в 1933.

В 1949 году выслали в Казахстан последних греков. Очевидно, это было местью Сталина за притеснения македонско-болгарского населения в Греции. В этом же году начался постепенный перевод войсковой части из Саратовской на Молькин, длившийся до 1962 года. В 1950 году колхозы "Парижская коммуна" и "8 Марта" объединили в один колхоз "Сталинец". В районе согласно сталинским предписаниям начали заниматься чаеводством. Восточнее хутора Солёного на Гадючьей поляне были произведены посевы чайных семян. Чай дал хорошие всходы, но из-за нехватки рабочих рук молодые растения были угнетены сорняками и вскоре погибли. В Горячем Ключе был создан чаесовхоз, усадьба которого находилась на Золотой Горе. В 1953 году заработала чайная фабрика (где сейчас рынок СБС). После смерти Сталина о чае в районе скоро забыли, хотя отдельные кусты дожили до конца двадцатого века. Несколько кустов на приусадебных участках саратовцев дожили до начала века нынешнего, перенеся лютые зимы 1953 и 1973 годов. К сожалению, эти растения уничтожены новыми хозяевами домовладений. Чаеводческая компания не была, как это может показаться, волюнтаризмом, а вполне обдуманным аграрно-политическим ходом. Она провалилась из-за разгильдяйства и "расслабления" подавляющего числа номенклатурных чиновников после кончины Сталина.

В конце сороковых годов станица начала быстро расти за счёт приплыва переселенцев с окрестных хуторов, станиц, а также Беларуси и Подмосковья, сильно пострадавших во время войны. На горе раздали планы на запад от улицы Комсомольской (возникла улица Безымянная), а на низу станица шагнула на правобережье, где до этого было лишь пять хуторов. С 1936 года Псекупс здесь начал разливаться сильнее, но не так катастрофически, как с 1963 года, поэтому государство наделяло, а люди брали участки спокойно и безмятежно. Хотя уже почти девяностолетняя история станицы показывала, что паводковый режим изменяется по всем параметрам, в том числе и по локализации - где сейчас не затапливает, завтра из-за разных причин может затопить. С этим никто не считался тогда, а сегодня и подавно.

В конце сороковых годов началось бурное развитие нефтедобычи в Закубанье. Ещё в 1864 году в Екатеринодар из штаба Псекупского полка поступил рапорт о самоизливающейся на поверхность земли нефти в районе станицы Чибийской (с 1867 года - Пензенская) и о солёных источниках возле станицы Ключевой. Первые буровые в районе появились в 1930-е годы. Нефть залегает узкой полосой вдоль северного склона Кавказа. Нефтеносный пояс проходит в 3 км к югу от Саратовской. Первая скважина была в урочище Валы. Немало саратовцев устроились на нефтепромыслах, переехало в Кутаис, Нефтегорск и другие посёлки.

Во время войны и в первые послевоенные годы население Саратовской и окрестных станиц и посёлков использовало солёные источники в 5 км к востоку от Ключевой для варки соли и рапы. За готовую рассыпную соль платили коровье масло - мерку за мерку, а рапа(крутой недоваренный отвар)стоила дешевле и использовалась она для подсаливания жидкой пищи. Впрочем, можно было использовать и саму воду - она предельно насыщена солями (95 % - NaCl).

После войны вплоть до смерти Сталина на сельское население был наложен тяжкий оброк, называвшийся налогами - нужно с подворья, независимо от того, есть ли хозяйство или его нет и нет вообще возможности его иметь, было сдать определённое количество мяса, яиц, молока и др. продукции. Обязательно вменялось сдавать шкуры рогатого скота и свиней. Поскольку в местных традициях сало было одним из основных продуктов питания, а для его долгого хранения шкура была необходима, и, вообще, её никогда никто не снимал и не использовал их для пошива обуви, то это однозначно воспринималоь как насилие. Свиней резали ночью, предварительно связав челюсти или задушив (чтобы не слышен был визг).

Весной 1957 года колхозы в районе (без спроса у колхозников) были ликвидированы, а на их месте организованы совхозы. Из саратовского колхоза "Сталинец", бакинского, суздальского и мартанского колхозов создан Саратовский табачный совхоз. У него было более 11000 га земли,16 табачных (4 в Саратовской, 6 в Бакинской, по 3 в Суздальской и Мартанской), 8 животноводческих, 5 полеводческих, 3 садоовощеводческих бригад, 2 кирпичных завода. Под табак ежегодно отводилось 900 га пашни. Это был самый крупный табаксовхоз в СССР. Поскольку для приёма на работу всем, в т. ч. и вчерашним колхозникам, нужно было писать заявления, многие женщины этого не сделали, справедливо решив, что работа в приусадебном хозяйстве, по дому и воспитание детей и внуков даст более ощутимые результаты. Поэтому в конце 1950-х и в 1960-е годы почти всё женское население станицы 1905-1920 годов рождения "сидело дома", что дало скорее положительный эффект.

В 1962 году в стране было проведено укрупнение районов, и Горячеключевский район был ликвидирован. Посёлки городского типа Горячий Ключ и Кутаис вошли в состав Апшеронского промышленного района, Шабновское и Тхамаха - Абинского промышленного района, а остальные сельсоветы, в т. ч. и Саратовский - в Белореченский сельский район. Таким образом, граница районов проходила по нынешнему Горячему Ключу по пустырю, где теперь Городок Нефтяников, отделяя курортный посёлок от станицы Ключевой. В 1965 году промышленные и сельские районы были уравнены, и Саратовская с окрестностями вошла в Апшеронский район. Интересно отметить, что от Саратовской до Белореченска 70 км, до Апшеронска 60 км, а до краевого центра Краснодара 50 км.